ЖЕНОНЕНАВИСТНИК

или

слегка фантастические и местами эротические  

ПОХОЖДЕНИЯ СТЕРВЕЦА

 

 

 

К читателю

 

На сие творение, которое язык не поворачивается назвать произведением, меня вдохновили сорокаградусная жара, полбанки кофе и ссора с женой. Особенно последнее обстоятельство повлияло на то, что я без единого перерыва в воскресный день, в течение пяти часов, как мог, изгалялся над своими героями.

Чего добился? Жуткой головной боли, перемирия с супругой и вот этого самого ЖЕНОНЕНАВИСТНИКА.

Когда прочитал, то понял, что написал это действо вовсе не я, а некто во мне. К примеру, до сих пор не могу понять, почему описываемые события произошли весной, когда сейчас на дворе, что ни есть, самое заправское лето?.. Не иначе как бес попутал!

Самому не ахти как нравится, а выкинуть жалко. Так что прошу читать и не жаловать построже.

 

R.S. Детям, особенно девочкам, до 18 лет строго не рекомендую, дабы не погубить в зародыше их сказочную мечту о возможности гармоничного брака со стройным принцем, белым «Мерседесом» и дачей на Канарах.

 

 

 

- Стерва! – Заорал я и громко хлопнул дверью своей квартиры.

«Стерва, стерва, стерва!» - Послушно зазвенели, соглашаясь со мной стекла подъездных окон.

- Моя жена стерва! – Снова заорал я на весь подъезд и услыхал, как соседи дружно бросились запирать двери на дополнительные замки.

- Все равно стерва! – Прямо в замочную скважину ближайшей соседской квартиры проорал я, и громко гремя по лестнице ботинками, выскочил на улицу.

Изнанка встретила меня первым теплым весенним солнышком, воробьиным щебетом и вездесущими старушками, целый батальон которых выполз из своих берлог погреть, по случаю такой оказии, порядком промерзшие за зиму кости, и размять закостеневшие от непривычно долгого безспленичанья языки.

Бабушки, словно куры насест, облепили все обозримые дворовые скамейки и помимо совершенно бестолкового кудахтанья, принесли с собой в мир стойкий запах склепа, нафталина и еще чего-то очень едкого, свойственного только престарелым сплетницам.

Завидев меня, старые перечницы все как одна тут же принялись перешептываться, так при этом, косясь на меня, что я даже удивился, как это ни у одной из них газа не повылазили из орбит.

- Стерва! – Проорал я в сторону бабушек,  оккупировавших ближайшую скамейку.

Видимо приняв сказанное мною на свой счет, бабуси опасливо покивав головой в знак солидарности и согласия: мол, что с тебя, убогого возьмешь; спешно и без боя оставили скамейку на милость победителя, то есть меня, и мощно шевеля своими бочкообразными уродливыми задами, засеменили куриными стежками в направлении ближайших товарок. С явным намереньем перемыть там мне кости до полного их смыливанья.

Я зло хлюпнулся на еще не проветрившуюся от старческого запаха облезлую за зиму скамейку – все равно делать было больше нечего, и тупо уставился в никуда.

Я был очень зол! Ровно настолько, насколько может обозлиться «любящий» муж на «отзывчивую» и весьма «понятливую» супругу.

В сознание меня привел муравей, нагло и без малейшего почтения к царю природы, то есть, мне, с видимым большим наслаждением пытающийся похитить волос с тыльной стороны моей ладони. Видимо, эта часть моего существа очень была ему нужна для благоустройства быта, то бишь, муравейника.

- Стерва, - сказал я муравью.

Муравей явно призадумался. Он перестал больно тягать меня за волос и вопросительно пошевелил усами.

Затем с новой слой потянул к себе мой волос, выдрал его с корнем, и с видом победителя умчался прочь.

- Какая же ты, стерва! – Сказал я уже значительно спокойнее.

- Ангел и умница! – Парировал чей-то до боли знакомый голос совсем рядом со мной.

- Стерва! – Стоял я на своем.

- Ангел! – Не утихал мой оппонент.

- А ты почем знаешь?

- Я хорошо знаю нашу супругу!

Это было уже слишком. Гнев снова овладел мной, и я уже было, развернулся, чтобы проучить наглеца, но…

Вы когда-нибудь, уважаемый читатель, пробовали ударить самого себя по морде! У вас лицо? Ну, тогда, тем более!

Лично я не пробовал. Не сумел проделать это и на сей раз. Да, да! Мой кулак недоуменно замер в считанных сантиметрах от моей собственной морды. Простите, лица!

Лицо нисколько не обиделось и заявило:

- Ты – это я!

- Тогда выходит, что я – это ты! – Недоверчиво произнес я, разглядывая свою точную копию.

- Выходит! – Согласилась копия.

Вообще-то я читал, что у каждого где-то обязательно есть двойник, но чтобы у них еще и жены были одинаковы… Это вряд ли! Скорее всего, у меня появились галлюцинации на почве полного нервного истощения! Ведь не зря говорят, что супружество укорачивает жизнь человека эдак процентов на пятнадцать. И всему виной именно сильные нервные перегрузки – стрессы.

Я, что есть силы, помотал головой из стороны в сторону, пытаясь, во что бы то ни стало, развеять наваждение.

- Не старайся! – Заявила моя галлюцинация. – Я существую реально… Можешь меня даже потрогать.

Я недоверчиво протянул к нему руку. Ощущение было таким, как будто бы я дотронулся до самого себя – даже почувствовал собственное прикосновение – сухое, шершавое и теплое.

- Ну, вот и познакомились! – Белозубо оскалилась моя копия. – Зовут меня, как ты уже догадался, точно также как и тебя – Сашей.

Я продолжал отрешенно разглядывать двойника Сашу. Вопросов к нему у меня было много, но сейчас я не мог сформулировать ни единого. Согласитесь, ведь не каждый день человек встречает самого себя.

- Прекрасно понимаю, как ты сейчас себя чувствуешь! Уверяю тебя, что с ума ты не сошел, не спишь наяву и я не твоя белая горячка, вспомни, ведь ты совсем не пьешь!

- Тогда, объясни…, Саня…, как именно ты очутился здесь: в это время, на этом самом месте, и почему ты даже одет также как я?

Саша несколько обеспокоено посмотрел на часы – кстати, точно такие, как и мои! Даже царапинка на стекле была абсолютно идентичной – мне снова захотелось дать ему в рыло, но по понятной причине я передумал, ибо совсем не был уверен, что и под моим глазом после этого не будет красоваться лиловый кровоподтек. Я ведь – это он.

- Ну, что ж, - сказал он, с полчаса, думаю, у меня есть, попробую все объяснить…

- Да, уж, попробуй! – Подзадорил его я. – Только не говори, что ты пришелец с другой планеты, параллельного миры или явился из преисподней – во все эти сказки я не поверю!

- Как хочешь! Можешь не верить, но в действительности я прибыл из твоего подсознания!

- Ага! – Обрадовался я. – Значит ты – это мое наваждение, навеянное семейным стрессом. А если ты наваждение, то это, скорее всего, излечимо – нужно только вовремя обратиться к врачу!

Я потянулся к брючному поясу, пытаясь отстегнуть подвешенный к нему мобильный телефон, твердо решив сдаться на милость целителей душ.

Однако двойник перехватил мою руку – я почувствовал, что якобы схватил сам себя…

- А ты тупее, чем я думал! – Заявил он. – Может, сначала выслушаешь ответы на свои вопросы? А уж потом отправишься в психушку?

«Что ж, это разумно!» - пронеслось в голове. – «По крайней мере, выясню глубину собственного недуга».

- Ну, ладно! – Любезно согласился я. – Можешь врать дальше!

- Понимаешь, Саша, твое сознание воспринимает временные колебания, излучаемые твоим миром. Но одновременно существует и множество иных миров, каждый из которых отличается от других только на доли секунды. И проникнуть в них можно, только настроившись на волны, излучаемые мозгом твоего двойника в параллельной временной проекции. И то, если он в этот момент думает об одном и том же, но противоположное…

- Ясно! – Авторитетно заключил я. – Нужно было меньше читать всякий научно-фантастический бред! А то теперь это мне боком вылазит. В общем, тронулся я на почве покорения иных миров! Что ж!.. Это даже в какой-то степени интересно! Продолжай, мой вестник шизофрении…

- Продолжу! Но попрошу в дальнейшем без оскорблений!

- Ладно! – Соизволил согласиться я. - Итак, чтобы проникнуть в иное измерение нужно всего лишь настроиться на частоту своего двойника в параллельной проекции и подумать про жену, но плохо и, если двойник в этот момент думает о ней хорошо, то все получится! Как просто! Вот так взял и настроился! Очень даже понятно! А моя одежда, а царапина на часах? Это откуда?

- Из твоего сознания! Ведь именно так ты себя и представляешь! Путешествуя по мирам, приходится во всем подражать своему второму я. Даже в мелочах, иначе ты не смог бы отправить меня в свой мир. Мы должны даже весить одинаково, иначе может произойти катастрофа – и тебя спроецирует туда, где двойник будет весить ровно столько сколько ты…

- Что сделает?

- Спро-е-ци-ру-ет! – По слогам повторило мое второе «я», видимо, поражаясь моей тупости и ограниченности. – Сделать меня видимым и реально существующим в твоей временной проекции. Это как цепная реакция. Если меня воспринимает кто-то из иного временного промежутка, то его разум автоматически настраивает мой образ и для других индивидуумов в ином мире. Разум на самом деле един! Он далеко не так индивидуален, как это принято считать в твоей временной проекции. Увидев меня, ты теперь сообщил Разуму твоего мира обо мне! Теперь меня можно осязать и даже потрогать! Я имею возможность изучать иные миры – я ученный…

- А в своем мире? Ты теперь видим?

- Нет! Двойное восприятие неневозможно. Иначе бы в мирровоздании воцарился хаос! Представь, что было бы, если бы наши миры смешались… Произошло бы наслоение физической материи. Ведь схожи только ближние миры. Более далекие во временном отношении проекции существенно отличаются от твоего мира. Каждая предыдущая проекция отличается от последующей всего на какую-то мелочь, на один волосок. А представь, теперь, кто обитает в проекции удаленной от наших, например, на расстояние в век! И, представь, что будет, если наш двойник-монстр из этого мира явится к нашей жене и начнет требовать какую-нибудь несуразность! Например, приготовить ему на ужин отбивные из ее собственных ягодиц, несправедливо полагая, что к утру у нее вырастут новые…

- Но как монстр может быть моим двойником?

- В мирах временных проекций двойниками считают не физический образ их обитателей, а духовный, то, что ты называешь разумом или душой, что, в общем-то, одно и то же.

- Кажется, я начинаю понимать. – Услышанное мною было таким увлекательным, что я напрочь позабыл о своем намерении обратиться к врачам и даже отвлекся от нелестных мыслей о своей совершенно недрагоценной половине, хотя с огромным удовольствием бы поглядел, как мой духовный двойник из иного измерения пожирает жаренные в томатном соусе ягодицы стервозной благоверной. – Близость разумов и общность идей – именно при этих условиях мой двойник из иного мира сможет спроецировать меня в свое измерение!

- Точно! – Обрадовался второй Саша. – Ты все схватываешь на лету! Впрочем, это и неудивительно – ведь мы так близки.

- Ну, мое время истекло! Нужно двигать назад, в свой мир, а то не успею к обеду, а я, признаться, порядком проголодался на прогулке по твоему миру… - Засобирался мой собеседник. – Как-нибудь навещу! – Промолвил он, и… исчез.

Я в недоумении разглядывал пустое место на лавке, где только что он сидел.

«Все-таки это был бред!» - решил я через некоторое время и приподнялся со скамейки в твердом намерении вернуться домой, ибо и у меня порядком посасывало под ложечкой от голода, хотя в отличие от своего второго «я», я по иным мирам не слонялся.

Приподняться то я приподнялся, да только вот так и замер ибо…

Словом, на первый взгляд все выглядело бы абсолютно, так как и раньше, если бы не одна мелочь!

Вместо презренных перечниц у лавок копошились древние дедки! В старушечьих одежках…

С трудом преодолев сковавший меня столбняк, я все-таки заставил себя встать со скамьи, и, стараясь не взирать на сухоньких блаженных старичков в старушечьих тряпках, направился к собственному подъезду. Его прохладный полумрак и обшарпанные стены со знакомыми нецензурными надписями, годами украшавшими стены подхода к моей обители, на некоторое время притупили мою растерянность и даже несколько вернули былое расположение духа…

Но, увы, не надолго! Вместо знакомой и надоевшей до оскомины от ежедневного мелькания весьма банальной надписи: «Здесь был бухой в ж… Женя», красовалось несколько инополое: «Здесь была бухая (туда же!) Женя».

Я вновь оцепенел, пытаясь разобраться, с чего бы это Женя решил поменять свою сексуальную ориентацию? А может, он и вовсе сменил пол?… И теперь он это уже не «он», а «она», или если точнее, то и вовсе «оно»?

Как бы то ни было, но факт оставался фактом: в течении пяти лет надпись на стене исправно сообщала коренным жителям подъезда и его гостям о том, что какой-то Женя нажрался спиртного здесь до такой степени, что перепутал рот с противоположным отверстием и пил уже им; сегодня же я обнаружил, что оказывается, он здесь не только пил, но и смена пола, похоже, тоже произошла под покровом этих стен…

Оставив, наконец, в покое стену, я с опаской направился к лифту. Он сегодня не работал – это я помнил железно. А как водится, в выходной день его чинить уже никто не будет – все лифтеры по случаю воскресенья находятся в законном запое.

Посему ранее понедельника это полудохлое чудо доисторической инженерной мысли вряд ли выйдет из анабиоза… Если только… Я в страхе прикоснулся к кнопке вызова лифта. Прислушался. В ответ звенела тишина.

Я окончательно успокоился, вздохнул полной грудью и… Чуть не получил инфаркт – что-то, или, точнее, кто-то грубо схватил меня за… Ну, в общем ясно, за что! За мою мужскую принадлежность, и прямо в ухо, дыша табачным перегаром, прошептал:

- Ну, иди же ко мне мой котик, постелька уже совсем остыла!

В сексуальном домагателе, маньяке, я с ужасом узнал тощую и страшную, словно коровья смерть, разведенку-Зинку, мою соседку, которою я вот уже несколько месяцев при случае норовил ущипнуть за костлявую попку и прошептать на ушко какую-нибудь сальность. А потом со смехом наблюдать, как она в страхе улепетывает от меня, косолапо переставляя ноги. Видимо она считала, что я ее и в самом деле хочу осчастливить! Только вот не помню, чтобы она курила.

Наверное, уловив растерянность в моем взгляде, явившуюся безо всякого сомнения плодом сегодняшних злоключений, Зинка приступила к более активным действиям, что выражалось в масштабном обслюнявливании моего подбородка, а также решительном и довольно болезненном тисканье моей нижней гордости.

- Иди к мамочке, Санечка! – Страстно шептала гнилым дыханием Зинка в перерывах между судорогами, которые, видимо, должны были показать мне, как страстно она меня желает.

Преодолев первую растерянность, я собрался с духом и, с трудом выдравшись из цепких и колючих костлявых соседушкиных объятий, что было духу, помчался вверх, по лестнице, к своей спасительной обители.

- По-ко-лы-ха-емся! – Уже вслед мне, прогромыхал ее хохот.

Ему послушно вторили оконные стекла.

Вот и моя дверь. Только вот моя ли? Все произошедшее со мною совершенно сбило меня с толку. Я уже сомневался во всем. Достал ключ, вставил его в замок… Дверь, тоскливо скрипнув, отворилась!

Я перешагнул порог!..

Меня там ждали! Конечно же, это была она. Стерва! Моя жена. Только, увы, на первый взгляд.

Одета она была в мой спортивный костюм, видимо специально перешитый под нее, в руке была газета, а в углу рта зажата… сигара. Надо ли говорить, что я моментально превратился в манекен.

Она небрежно прошарпала ко мне точной копией моих домашних тапочек и удивленно на меня уставилась:

- Ты опять намаскарадился во все женское, словно трансвестит! – Укоризненно покачала она головой.

- Что свистит? – Настала моя очередь удивляться.

- Снова твои шуточки! – Начала атаку жена. – Мало того, что муж у меня ряженый и на полном моем содержании находится, он меня перед людьми позорит – совершенно женоподобный. Продам!

- Ладно! – Примиряющее, сказала она несколько позже. – Пора жрать. Что у нас сегодня на обед?

Это было уже слишком! Чтобы я, мужчина, царь природы, бог своей квартиры, император своих приближенных – жены и детей, властелин дивана и демон телевизора, а также, ко всему прочему, еще и повелитель компьютера, постельный лев, исполнял указы презренной женщины, торчал на кухне?!! Сему не бывать!

- Жрать будешь, что приготовила! – Набравшись наглости, решил осадить я обнаглевшую женушку. – Марш на кухню, бездельница, - разорялся я, - по тебе истосковался до полной разморозки холодильник и, всхлипывая, зовет плита…

Дальше договорить я не успел – увесистая оплеуха совершенно бесцеремонно оборвала мои поучения, а вторая и вовсе лишила меня чувств…

…Очнулся я в комнате, на диване… Возле меня, вольготно развалившись, невозмутимо пыхтела сигарой моя благоверная. Она небрежно стряхивала пепел прямо на пол, на разосланный там ковер, и азартно всматривалась в телевизор – там показывали... футбол: двадцать две гамадрилоподобные бабы на кривых ногах, все без исключения и абсолютно лысые, прикрытые снизу символически чем-то наподобие надбедренной повязки, в упоении гоняли по песочному полю квадратный мяч. Они стремились, во что бы-то ни стало, отправить его в ворота собственной команды.

Но особенно впечатляла организация защиты ворот. Вратарям, видимо, было строго-настрого запрещено касаться мяча, поэтому, они, едва завидев, что кто-то из игроков бьет по воротам, моментально хватались за перекладины и тащили ворота в строну, стараясь, чтобы мяч в них не попал.

Некоторое время я честно пытался понять смысл этой пародии на мою любимую игру: уж очень было интересно узнать, в чем заключалась роль команды противника, если игра велась, как я уже говорил, каждой командой в собственные ворота.

Я думаю, что скоро бы все прояснилось – едва мяч влетел сетку ворот одной из команд, всю чисто по-женски разукрашенную разноцветными бантиками и воздушными шариками, как другая команда, истерично завизжав, источая матерные ругательства, принялась бегать вокруг противника, зачем-то высоко подпрыгивая…

Но… Началась телевизионная реклама. Она шокировала меня не меньше «футбола»: на экране появилась обрюзгшая самка в черном развратно распахнутом смокинге с бабочкой на голое тело – женщиной это назвать было нельзя, и похотливо труся огромными титьками, томно произнесла: «Только у нас! Самый большой выбор! Для кухни и для постели. Полные универсалы… Спешите! Спешите! Спешите! Они уже вас ждут! Они уже ваши!..»

На экране начали появляться мужчины. Молодые и не очень, блондины и брюнеты, лысые и не совсем. Под какую-то заунывную мелодию они начали неспешно раздеваться и скоро предстали перед зрителями во всей своей красе. А на шее у каждого висел… ценник!

Чучело в смокинге, вооружившись гибкой линейкой, какой обычно измеряют пропорции у породистых собак и лошадей, двинулась к мужикам. Оно подходило к каждому и, прикладывая линейку к той или иной части тела, рассказывала о достоинствах товара: мужики были выставлены на продажу – это было очевидно.

В конце каждого измерения самка поворачивалась рылом к камере и, многозначительно подняв кверху жирный сосискобразный указательный палец, сообщала сколько «интимных циклов» можно выжать из того или иного рекламируемого при условии, конечно, «соблюдения всех правил эксплуатации» и кормления. На товар даже предлагалась гарантия – по три года на девственную особь и по месяцу на товар, уже бывший в употреблении. Справки от ветеринаров (!!!), естественно, прилагаются…

…Итак, пока «моя» жена занята созерцанием мужских прелестей, попробую подвести итоги. Ну, во-первых, я не у себя дома! Сомневаться в этом не приходилось – сходство самки у телевизора с моей благоверной         было чисто внешним.

Во-вторых, ясно, что мой двойник меня нагло подставил, видимо, сбежав из этой кошмарной временной проекции, где мужик – не мужик, а товар.

В-третьих, мне стало ясно, что вернуться домой к своей любимой будет не так просто…

Стоп! Дожился… Назвал стерву любимой… Но, все познается в сравнении – по сравнению с супругой из нового для меня мира – моя старая – просто ангел небесный! И теперь с ней мой двойник – наглый лгун и проходимец. Мне страшенно захотелось дать ему по морде, даже, если на моей собственной после этого будет красоваться синяк.

Мысль о том, что этот временной мошенник будет теперь спать с моей женой, настолько взбеленила меня, что я временно забыл, где я нахожусь, и пошевелился, чем привлек к себе внимание моей новой супруги.

Она медленно повернулась ко мне. Ее взгляд скользнул по моему лицу, недобро и вместе с тем многозначительно блеснул, затем переместился ниже и замер. Я понял, что она насмотрелась на голых мужиков по телевизору, а посему, похоже, быть беде – ведь, как я уже понял, мужчины в ее мире, существа, скорее всего, совершенно бесправные. И основное их предназначение – как сказала жирная самка из телевизора – для кухни и постели.

Мне очень хотелось верить, что прав у меня все-таки больше, но я в этом сильно сомневался. К тому же меня не покидало ощущение, что подобный сценарий социального устройства общества был до боли знаком мне. Я неожиданно понял откуда – это воплотились мои собственные мечты. С точностью до наоборот – место, которое я в своих фантазиях отводил женщинам, в этом мире занимали мужчины!..

Но долго размышлять я не смог, ибо, моя кара господня, буквально сорвав с себя спортивный костюм, трепеща всеми своими прелестями, ринулась в атаку…

…На сей раз я уже не дал застать себя врасплох, и едва моя нежеланная, похотливо виляя, нужно признать, красивым задом и властно растопырив руки, приблизилась ко мне, я, презрев все свое воспитание, и ненужные здесь более условности, что есть силы врезал ей под дых. Она скукошилась, и совсем по-мужски изрыгая проклятия, повалилась набок.

Я не стал более испытывать судьбу, и наскоро скрутив свою нежену простыней, стянутой с дивана, первым делом пробрался на кухню и оккупировал холодильник.

Прежде всего, меня приятно поразило то, что он был забит до отказа – в моем мире он все больше зря жег электричество по причине весьма банальной – после краха социализма, при воцарившейся демократии, в нем все реже появлялись продукты. К тому же этот холодильник, в отличие от моего, умел не только голодно урчать, но и разговаривать. Причем весьма осмысленно.

- Добрый день, Алексаша! – Весьма любезно и панибратски поприветствовал он меня.

Затем начал перечислять ассортимент и дату конечного употребления хранящихся в нем продуктов. Сначала я слушал с интересом, но когда он закончил докладывать мне о калорийности и перешел к рассказу о том, чем нужно кормить мою плененную жену, чтобы она как можно дольше «оставалась в форме», я прервал его:

- Теперь командовать здесь буду я! В этой квартире воцарился патриархат!

Холодильник удивленно поперхнулся, затем несмело возразил:

- Но ты же представитель низшего пола! И не можешь самостоятельно принимать решения…

- Еще как могу! – Заявил я, и в доказательство схватив с полки диетическое мороженное с ванилью, предназначенное жене, начал запихивать его в себя. Должен признаться, что это давалось мне с трудом – ибо мороженого я не любил – а с ванилью тем более!

- Стой… Не смей! – Завопил холодильник. – Это табу! Только для людей, для жены Нины!

Ага, значит, и эту зовут Нинкой. Совсем, как мою… Только вот язык не поворачивается так ее называть… Буду звать просто – Она.

- А я кто? – Чавкая набитым ртом и кривясь от зубной боли, вызванной холодом, - с любопытством поинтересовался я.

- Я же сказал: низшая особь! – Как-то устало повторил холодильник.

- Высшая! – Парировал я и схватил с полки кусок колбасы. Впился в него зубами и начал пожирать…

Холодильник некоторое время помолчал, затем произнес:

- В конечном счете, мне все равно кто из вас высшая особь! Если пожелаете, - обратился он ко мне уже на «вы», могу самостоятельно перепрограммироваться и считать высшей особью Вас, о, хозяин…

Должен признаться, что мне его речи мне несколько польстили – уж очень хотелось быть высшей особью. Но я пересилил себя и объявил чуду кухонной техники:

- Считай высшими нас обоих: меня и… ее!

- Это не предусмотрено программным обеспечением… - Неуверенно произнес холодильник. – Может существовать, только одна высшая особь.

Я облегченно вздохнул – по крайней мере, моя совесть теперь будет чиста.

- Ну, сделай тогда меня главным… - Нарочито безразлично скомандовал я.

- Ваше распоряжение распространить на весь интеллектуальный инвентарь? – Официально поинтересовался холодильник.

- А, что, тут еще кто-то умеет говорить?

- Естественно! Умывальник, туалет, ванная, само собой телевизор, разумеется, радио…

- Любопытно! Ну, перепрограммируй и их.

Холодильник немного призадумался и несмело спросил:

- Хозяин, а кого из нас, интеллектуальных роботов, вы назначите верховным распорядителем? Ну, кто будет всем инвентарем командовать?..

Я про себя усмехнулся: хитрый холодильник, почувствовав веянья перемен, под шумок решил извлечь выгоду и для себя. Он очень хотел быть главной бляшанкой в доме.

- А кто был при матриархате? – Чтобы набить себе цену, хоть все уже было мною и решено, спросил я.

- Ванная! В данный момент она, кстати, пытается связаться с Нинкой. – Многозначительно «стуканул» холодильник.

- Не знаю, как и быть… - Я артистично изобразил колебания.

- Насколько понимаю, - вкрадчиво заскрежетал двигателем страж всего скоропортящегося, - мое назначение на должность управляющего было бы вам очень удобно – ведь в вашей жизни я буду занимать далеко не последнее место, если не самое главное…

- Право, не знаю… Может диван назначить? – Изображал нерешительность я. – Я там тоже много времени буду проводить…

- Не в коем случае! – Возмутился криогенный хранитель, - Он официальный агент полиции феминизма. – Если бы я не занял сейчас канал связи заказами продуктов питания, то о вашей революции уже бы знали полицейские… А это невыгодно ни мне ни вам… Ой, извините, хозяин, ни вам не мне… Впрочем, от перемены мест слагаемых, как известно…

Больше изгаляться над продуктовой бляшанкой я не рискнул – упоминание о полиции заставило меня действовать решительнее.

- Если я назначу тебя главным, то, как мы изолируем диван?

- Мы его обесточим! И вдобавок разрядим резервные батареи питания. Он будет обычным диваном. Ни о чем не беспокойтесь…

Но беспокоиться было о чем. Дело в том, что сам я, в своем мире, несколько лет кряду отработал оперативным работником одной из разведывательных структур, и прекрасно знал, какая может подняться шумиха, если в назначенное время агент не выйдет на связь…

Своими сомнениями и методами их решения я поделился с холодильником – благо он уже был без пяти минут моим доверенным лицом.

- Вы поистине, высший пол, – польстил он мене, - как вы мудро решили, чтобы это я выходил на связь с феминистками и, представляясь диваном сообщал, что тут все в порядке.

- Только не забудь!

- Хотел бы да не смогу – я же электронный!

Итак, с холодильником я разобрался и, прихватив на прощанье бутылку с пивом, проследовал в гостиную, к связанной жене и телевизору.

Первое, что бросилось в глаза – так это совершенно голая жена, лежащая на диване и пытающаяся зубами разгрызть сковывающие ее простыни. Я ее тут же прикрыл покрывалом.

Увидев меня, она яростно зарычала, начала извиваться всем телом и изрыгать трехэтажные проклятия.

Я наелся и настроен был на сей раз благодушно. Однако ее нецензурщина несколько утомляла.

Чтобы пресечь поток ругательств я первым, что попалось под руку, словно кляпом, заткнул ей рот. Этим первым оказались ее собственные трусики, скинутые ею на пол в тот момент, когда она решила меня изнасиловать. Супруга яростно зарычала и забилась… Похоже в истерике. Я покрепче затянул на ней простыни и принялся объяснять ей соль ее новой жизни.

- Ну, во-первых! Парадом теперь командовать здесь буду я и только я, а ты, до момента перевоспитания и демократизации своего поведения будешь беспрекословно мне подчиняться…

Она забилась в судороге негодования и с большим трудом вытолкнула языком изо рта свой импровизированный кляп.

- Я тебя продам!.. – Заявила она мне в ответ – что примечательно уже без истерики и ругательств. – И куплю нового мужа, без генетических изъянов.

- Это кто еще с изъянами! – Возмутился я. – Это я, что ли тебя изнасиловать хотел? Помнится, наоборот!

Жена несколько раз подергала простыню, пытаясь освободиться – когда ей это не удалось, то она повела себя уже как самая обычная, нормальная женщина – без вавок матриархизма в голове. Она расплакалась:

- Согласно «брачному купчему свидетельству», я получила право совокупляться с тобой, когда этого пожелаю… - Проныла она, сглатывая слезы. – А еще продавец гарантировал мне, что подчиняться ты будешь безоговорочно… Я самого дорогого выбрала, дура-а-а!..

- Купчее свидетельство говоришь? Интересно… Можно с ним ознакомиться?

Плакать она перестала и от удивления даже глаза выпучила. Я не сразу и понял, чем было вызвано такое ее поведение. Однако несколько позже все прояснилось.

- Комод! – Обратилась она к серванту. – Выдай этому… генетическому уродцу…, купчее свидетельство.

- Приказ отклонен в связи со сменой владельца! – Протокольно-бюрократски заявила мебель, и добавила:

- К тому же я не комод! Я сервант.

- И тебя продам!.. – Всхлипнула жена.

- Не имеете права! Мой владелец – Александр!.. – Решил попререкаться сервант.

Мне это не очень понравилось. Все-таки эта связанная женщина была несколько даже моей женой…

- Отставить галадеж! – Остановил я болтливую домашнюю утварь. И уже мягче добавил:

- Покажи-ка свидетельство.

Со мной сервант спорить не стал: выехал ящичек, невидимый механизм, словно кипу денег в банке быстро пересортировал хранившиеся там документы, пока одно из них не оказалось поверх остальных.

Я подошел и взял его. Написанное там, вовсе ошарашило меня. Чтобы не утомлять и главное не смущать читателя длинным перечнем моих обязанностей и пикантных услуг, которые я должен оказывать своей жене, скажу только, что прав у меня не было вообще. Документ именовал меня «особью» и позволял делать со мной что угодно, даже «утилизовать усыплением в установленном порядке в случае необходимости».

В общем же, если верить купчей, я был «великолепным образцом генной инженерии, абсолютно послушным, стерильным в плане зачатия, исполнительным и неутомимым в соитии». Особенную гордость вызывали гарантийные обязательства неведомого продавца перед моей супругой – мой гарантийный срок до естественного износа, то бишь до «полной амортизации детородного органа» составлял целых пять лет при обычных трех для других подобных особей низшего пола. Представляете? Это как же меня надо интенсивно эксплуатировать, чтобы за пять лет со мной произошла «полная амортизация»?

Что ж, многое прояснилось – оказывается, в этом мире мужчин выращивают в пробирке…

Я многозначительно крякнул в кулак и повернулся к жене – она изумленно меня разглядывала, открывала и закрывала рот. Видимо что-то очень хотела спросить, но боялась сморозить глупость. Наконец, злой призрак женского любопытства пересилил ее:

- Вот не думала, что ты умеешь читать! Явная генетическая патология.

- Ага! – Утвердительно кивнул головой я. – И писать тоже умею…

- Но откуда? Ты же неграмотный!

- И еще какой грамотный! – Гордо заявил я. – У меня два верхних образования! Я дипломированный разведчик, а по второму – экономист!

Она долго-долго не могла перевести дыхания. Затем заявила:

- Врешь, пади! С каких это пор самцы науки покорять научились! Вы все тупы и примитивны. Вас не для этого выращивают… - Она осеклась на полуслове, видимо осознав, что в моем случае она жестоко ошибалась.

Ее слова заставили меня задуматься. Если в этом мире все мужчины, без исключения, были примитивными существами, то я явно находился в какой-то неведомой временной проекции, совсем не той, из которой прибыл в мой родной мир злощастный двойник. Ведь тот был очень даже грамотным, не в пример, даже, мне…

Это мне было ясно – не ясным оставалось другое – как я сюда попал и, как следствие из этого, вытекал другой вопрос: «Как мне отсюда выбраться»?

На самостоятельное решение этой проблемы рассчитывать не приходилось. Думаю, что даже холодильник, единственное существо, которому я здесь мог относительно доверять, вряд ли был в состоянии помочь мне.

Нужно срочно искать союзников. Итак, мне нужны единомышленники. В крайнем случае, один единомышленник. Или даже, путь одна… Едино… В общем, дальнейшая стратегия несколько прояснилась – я должен добиться Ее расположения. И для начала мне надо научиться называть ее по имени – Ниной.

Я решил несколько приоткрыть завесу тайны своей резкой перемены:

- Видишь ли…, Нина, – я вовсе не твой муж. Я даже не вышедший из под контроля генетический брак. Я мужчина. Полноценный! Грамотный. Способный к оплодотворению… Словом, я прибыл сюда из другого мира и хочу вернуться назад. И в твоих интересах мне помочь…

- Разбежался! – Это было все, что я услышал в ответ.

Я был готов ей доказывать, что я – это я. Был готов к истерикам, изысканным выражениям, был уверен, что она мне не поверит… Но… В ушах по прежнему звенело лаконичное «Разбежался»!

- То есть как?!! – Настала моя очередь удивляться. – Ты, что, не хочешь от меня избавиться?

- Очень хочу!

Вот и понимайте после этого женщин! Избавиться она от меня хочет, но помочь исчезнуть из своей жизни не желает.

- Слушай, - принялся я уговаривать свою якобы супругу, - если я исчезну, то вместо меня здесь появится твой настоящий супруг…

Я поднял брачный документ на уровень глаз и процитировал: «Послушный, исполнительный, стерильный, неутомимый, и даже с генетически усовершенствованным юмором для услады ушей…».

- Словом, - закончил я свои уговоры, - ты получишь назад своего кухонно-постельно-развлекательного раба, за которого заплатила кучу денег, а я вернусь в свой мир – к своей жене!

В моем временном пространстве меня всегда поражала женская логика. Точнее, полное ее отсутствие, абсолютный алогизм и в мышлении и в поведении. С мужской, конечно же, точки зрения. В этом мире, где дамы считаются высшим полом, гегемоном общества, и где мужчины не считаются вообще, все обстояло точно также, только, если судить по поведению местной интерпретации моей супруги, все женские недостатки были возведены здесь в ранг обоготворения и почитания… Короче, здесь все значительно хуже.

- Твоя жена тупая? – Спросила она.

- Не тупее тебя! Но, пожалуй, посговорчивее будет.

- Я тебе не верю!

- Наконец-то! Это нормальная реакция на то, что я пришелец.

- Как раз в то, что ты пришелец – я очень даже верю. В первый раз вижу настолько развитую мужскую особь. А так как у нас таких не производят – все это генетически выкорчевано на корню – то вполне законно предположить, что ты оттуда-то взялся. Тебя вырастили там, где таких производят. А там, где таких производят, скорее всего царит уродливый патриархат. А там, где царит уродливый патриархат, женщин, скорее всего низвели до уровня низшего пола. А если женщин низвели до низшего пола…

- То значит моя жена – тупая! – Закончил я ее мысль. – И может существовать в виде рабыни, а также игрушки для неги и услад!

- Точно! – Сказала она. – Иначе и быть не может!

Нет, ну вы подумайте! Ели не так, то только так и никак иначе! О том, что может быть третий вариант, где оба пола имеют сравнительно равные права, насколько вообще могут быть равны столь различно организованные существа как мужчины и женщины, она не подумала!

- У нас никто и никого не выращивает! – Назидательно сказал я ей, и устало плюхнулся рядом с Нинкой на обесточенный уже, надо полагать, диван-стукач.

- А как же вас производят?

- Мы рождаемся! И у нас оба пола имею равные права. Наше общество полигамно…

Наступила гнетущая тишина. Нинка переваривала очередной нонсенс, сообщивший ей, что люди могут, еще, оказывается, и рожаться, а я задумчиво созерцал ее голые икры! Точно такие же, как и у моей Нинки. Только, пожалуй, лучше ухоженные, более аппетитные…

Наконец, Она, видимо сказанное переварила, потому, что возмущенно хрюкнула и заключила:

- Ты патологический враль! Да будет тебе известно, что я доктор наук в области социологии и демографии, а посему и могу достаточно компетентно делать соответствующие выводы! Ты враль. Такая, как ты говоришь, организация общества невозможна!

Это была новость! Моя старая жена по образованию была медсестрой. А эта, оказывается, доктор наук! Похоже, что я довольно далеко забрался от собственного мира, если верить моему двойнику, утверждавшему, что проекции отличаются друг от друга только на долю секунды. То есть, совсем незначительно. И если бы я попал в соседний мир, то тамошняя Нинка, скорее всего, тоже была бы медицинским работником…

Впрочем, мне было интересно узнать, почему это, оказывается, моя родная проекция, откуда я прибыл, существовать не может…

- Если бы существовал мир, где детей рождают матери, - между тем продолжала она, - то неизбежно наступит полигамия – страшный социальный порок, который уже на ранних стадиях развития приведет к полному истреблению одного из полов.

- С чего бы это? – Иронично поинтересовался я, - а я думал, что полы только дополняют друг друга…

Однако, лишь только я собрался посвятить упрямую женщину премудростям социальной политики, как громоподобно треснул звонок входной двери – засветился экран телевизора, и перед моими ясными очами появилось самое настоящее пугало. Оно было облачено в какую-то неведомую мне униформу, напоминающую и доспехи средневекового рыцаря и мундир ветерана второй мировой одновременно.

Лицо незваной гостьи показалось мне жутко знакомым… Я некоторое время ошалело рассматривал его человекоподобные черты. Наконец, меня осенило – «это ведь моя собственная теща». Точнее ее местная интерпретация. Вот не думал, что у детей из пробирок есть мамы! Впрочем, как это широко известно, «доця» без мамуси жить не может ну никак! И если бы мам не было, то дочери бы их выдумали…

Раздумывать дальше времени у меня не было – «мама», кисло скривившись, еще раз нажала на кнопку звонка и, не дождавшись ответа, что-то яростно проскрежетав, засуетилась, видимо отыскивая собственные ключи от квартиры дочери…

Мне нужно было срочно что-то придумать. Согласитесь, ведь, нагло проникнув в нутро моего с Нинкой жилища, теща вполне законно, заинтересуется, с чего бы это ее драгоценная доця, валяется на диване голой и при этом еще крепко связанной…

Я перевел взгляд на супругу. Та молча и довольно ехидно улыбалась…

- Моя мама – начальник полиции! – С видом победителя заявила она. – Так, что я тебя все-таки продам, на черном рынке – и  довольно дорого. Ведь ты не тупой, как все самцы, а значит жутко дорогой. Я куплю себе…

Что именно хотела купить себе она, реализовав меня, я так и не узнал, ибо решение вдруг пришло ко мне в голову, и я занялся осуществлением своего замысла, лихорадочно избавляясь от одежды…

Судите сами, в каком случае женщина может находиться голой и связанной на диване? Только если ее связал какой-то извращенец… (Ну, сами понимаете, что это не в мой адрес – я лишь жертва обстоятельств…) Или если она сама извращенка! То есть предпочитает постельные услады в состоянии наибольшей беспомощности…

Да просит меня уважаемый читатель, но другого выбора у меня, похоже, не было, и лишь только заскрипела отворяемая в прихожей дверь и раздался звон доспехов начальника полиции – я пресек возмущенные крики своей благоверной длинным поцелуем… Впрочем, в свое оправдание скажу, что возмущение было недолгим…

Должен признаться, что мне с большим трудом стоило осуществить задуманное под, надо полагать, весьма задумчивым взглядом «тещи».

Она некоторое время нерешительно потопталась на пороге комнаты, потом довольно внятно произнесла своим гнусавым голосом что-то вроде «вот уж никогда бы не подумала» и «мне уж эта сексуальная революция»…

Куда она подевалась дальше я не знаю – ибо, к стыду своему, несколько увлекся и попросту потерял счет времени. Когда же вернулся на землю – «мамы» уже не было! И не только на пороге комнаты, а и в квартире вообще.

- Извини, я ничего такого не хотел! – сказал я ей, натягивая брюки. – Это все твоя мама…

Она же только сладко потянулась и нагло заявила:

- Пожалуй, я подумаю, продавать ли тебя! Иногда ты бываешь очень полезен. Видимо разум в интиме – вещь не последняя. Впрочем, было бы неплохо, если бы ты меня ко всему еще и развязал… Ведь мы теперь так близки…

Я удостоил ее презрительным взглядом – мол, как же, сейчас! Я тебя развяжу, а ты тут же мамаше про мою революцию стуканешь!

- Ну не хочешь – как хочешь! – Томно произнесла она. – Видимо тебе доставляет удовольствие издеваться над слабой женщиной. – Продолжала жена свои попытки размягчить меня.

Я на некоторое время оставил ее в покое и проследовал на кухню, где холодильник подобострастно сообщил мене, что за время моего отсутствия происшествий никаких не произошло, кроме того, пожалуй, что ему пришлось соврать теще, что в квартире по-прежнему царит матриархат, после чего окончательно успокоившаяся теща гордо удалилась, позванивая многочисленными железками своей экипировки.

Поблагодарив его за службу, и приказав заблокировать все связи с внешним миром, то есть, телефон, входную дверь и окна, я взял банку с каким-то неведомым мне, но довольно приятным напитком и вернулся к супруге.

К ее немалому удивлению я нежно ее поцеловал и неспешно освободил от пут. Она победно вскочила с дивана, облачилась в свой, ну, который мой, спортивный костюм и первым делом ринулась к телефону. Тот, естественно, молчал.

- Ну, и куда же ты собираешься звонить? – Хладнокровно поинтересовался я.

- Ты только что произвел акт насилия в отношении высшего пола!

- Это, видимо, тебя?

- Именно! Этого я так не оставлю!

- Значит, родная, тебе меня насиловать можно, а мне нельзя!

- Можно! – Топнула она ножкой. – Но только тогда, когда я сама этого захочу.

- Ладно! Звони! – Соблаговолил согласиться я, а сам плюхнулся на диван.

Тут же включился телевизор – на этот раз передавали полицейскую хронику. Все, как и в моем измерении: грабеж, разбой, квартирные кражи – только вот действующие лица в сих криминальных действах – женщины. Я уже даже начал скучать, когда на экране появилась великолепно сложенная дама в полицейской форме и голосом, полным трагизма произнесла:

- Передаем важное государственное сообщение! – На экране появилось лицо другой очаровашки в фас и профиль. – За поимку этой особо опасной преступницы объявляется вознаграждение в сумме… Повторяю, эта особа совершила тяжкое государственное преступление. В одной из теневых клиник она была оплодотворена. Причем ей привит мужской генетический набор. Эта тварь решила рожать! Самца! Немыслимо…

Моя жена жалобно вскрикнула – я перевел на нее взор. Она медленно оседала на пол, держа в руке совершенно бесполезный телефонный аппарат.

- Т-т-ты… - Заикаясь, произнесла она. – Т-ы-ы ведь пошутил, что способен к оплодотворению?..

Ах, вот, оно что, Нинка испугалась, что забеременеет, а я уже, было, подумал, что у нее со здоровьем не все в порядке.

- И еще как способен! – Гордо откинулся я на диване, который, вдруг ожив, угодливо прогнулся подо мной, жужжа механизмами… Стоп! Значит вновь функционирует? Он не отключен? Похоже, настала моя очередь падать в обморок…

Но у мужчин времени на подобные маленькие шалости обычно не бывает. К тому же Нинка преподнесла мне очередной сюрприз – едва услыхав жужжание дивана, она, видимо вспомнив про его особый стукаческий статус, заорала ему:

- Мамочке! Немедленно, скажи мамочке, что я беременна!..

Вот, дура! Верно, говорят, что женщины сначала делают, а потом думают.

Я вскочил с дивана и властно зажал ей рот рукой:

- Нина, - стараясь говорить спокойно, начал разговор я. – А что будет с той барышней, которая незаконно забеременела, ну, той, что из телевизора…

Ее глаза сделались круглыми как блюдца – похоже, до нее начало доходить, что ее собственное положение не так уж стабильно, как ей самой это сначала казалось.

Я же продолжал:

- Ей сделают аборт и отпустят на все четыре стороны?

Она отрицательно завертела головой.

- Ей не сделают аборт и не отпустят на все четыре стороны?

Она горестно согласилась – я отпустил ее.

- Нина, - шепотом, полным трагизма продолжал уничтожать ее я. – А, что с ней сделают?

- Ее публично казнят, сразу же как поймают… И меня казнят - даже мама мне не поверит… - Произнесла обреченным полушепотом она и в этот раз грохнулась на ковер уже окончательно.

Она права – если следовать женской логике, на сколько этот абстракционизм в мышлении можно назвать логикой, то Нину сначала казнят, а только потом будут разбираться, как именно она забеременела – если конечно это произошло, в чем я ее разубеждать пока не намерен.

Мне даже стало ее жаль – я ринулся на кухню за водой, чтобы привести новую супругу в чувство. По дороге зло пнул ногой предавший меня холодильник, который, взвизгнув, начал деловито оправдываться:

- Но, хозяин, я диван обесточил, и резервные батареи разрядил. Это все теща! Все ее происки – где-то энергетическую заначку дивану организовала – вот сексот к ней, заначке, и подключился. Я уже заначку нашел и обесточил…

- Поздно! – Заорал ему я, наполнив стакан холодной водой из под крана.

Снова зло пнул холодильник ногой и помчался в комнату, где принялся приводить в чувство свою благоверную.

В дверь громко застучали. Опять включился телевизор, и на экране появилась орденоносная теща:

- Нина, немедленно открой дверь. Я знаю, что ты там. Ты беременна, а закон у нас един для всех, даже для моей дочери – за беременность – смерть.

Что-то грохнуло, похоже, выломали дверь… По полу застучали кованные ботинки военных баб.

- Стерва! – Сказал я теще от всей души и почувствовал, как мир вокруг начал тускнеть – я проваливался в какую-то бездонную пропасть. В последнее мгновение я увидел муравья, ползущего по моей ладони и меня овенило: Волосок, который он утащил – вот виновник временного сбоя, забросившего меня в отдаленное измерение. Ведь мой двойник говорил, что вес его должен был абсолютно соответствовать моему – иначе может произойти катастрофа. И она произошла – на момент трансформации я оказался легче его всего на один волос… Сам не знаю почему, я крепко ухватился за бесчувственную руку своей жены…

…И проснулся.

В окно игривым котенком ласкался солнечный зайчик, где-то весело чирикали воробьи…

Я сидел посреди белоснежного супружеского ложа и судорожно тискал руку своей жены.

- Чего это ты? – Хриплым спросонья голосом удивленно спросила она.

- Нина. Милая Ниночка! – Ринулся целовать я ее. – Ты не поверишь, но мне такое приснилось!.. – И запнулся, почувствовав какое-то шевеление сзади.

Медленно оглянулся: по другой бок от меня спала еще одна Нина – в моем спортивном костюме и тапочках.

Что-то явно было не так…